Михаил Елизаров: "Ющенко и Тимошенко для меня чудовищно скучны"

— Как простой парень, родившийся в Ивано-Франковске и живший в Харькове стал писателем да еще и первым украинским гражданином, получившим престижную премию "Русского Букера"?

— Первый рассказ я написал, когда мне было лет 19. Правда, в течение долгого времени то, что я делал, не нравилось никому. Благодаря моему личному упрямству и способности не обращать внимание на окружающих и их мнение я продолжал писать дальше. И вот в 2001 году в московском издательстве Ad Marginem вышла моя первая книга "Ногти". Это был сборник рассказов

— Сейчас вы кем себя считаете, русским писателем или украинским?

Деоккупация юга страны – как украинские военные отвоевывают территории

Запрет на передвижение по стране для военнообязанных – все детали

Ракетные удары по мирным украинским городам - июль 2022

Ядерный терроризм россии

—Ну, конечно же русским.

— Судя по вашим комментариям в прессе, вы не любите нынешнюю украинскую власть. А где вы были во время Майдана?

— В Швеции. У меня был литературный грант. С ужасом и надеждой я наблюдал развитие тогдашней ситуации, обсуждал ее в многочисленных блогах. Это было ощущение Апокалипсиса, точка бифуркации, за которой неизбежная деградация и распад страны. Этот трагический момент будет оценен спустя десятилетия. Помню, ко мне подошли какие-то шведы с представителями какого-то прибалтийского посольства. Зная, что я из Украины, они меня поздравили. В ответ я сказал, что могу принять от них только соболезнования, поскольку приход к власти Ющенко и прочих "оранжевых" стало трагедией Украины. Шведы и прибалты были удивлены и мягко улыбнулись. Для меня трагизм ситуации еще и в том, что 35—40% населения Украины все это устраивает. Они согласны впасть в государственное ничтожество. Мне это больно.

— А кто для вас Виктор Ющенко?

— Я могу провести параллель между ним и Петлюрой, который был ничтожеством, подонком, холуем. Это такая крошечка яда, которая способна погубить большую идею. Бывает, что появляются такие фигуры в истории, которые непонятно почему, может быть, благодаря какой-то случайности взлетают наверх и способны натворить страшные дела.

— Станет ли когда-нибудь Виктор Ющенко персонажем вашего нового романа? Или Юлия Тимошенко?

— Нет. Они, конечно, гротескно-комичны, но при этом чудовищно скучны. Они не смогли бы попасть в мои тексты, так как абсолютно не художественны. Так, как и Саакашвили. Это забавный персонаж — жует галстуки, бегает от пролетевшего мимо самолета. Но это как по Маяковскому: "я такого не хочу даже ставить в книжку". Украинский политикум — это впавшие в безумие люди.

— Но почему по вашему мнению режим таких людей до сих пор держится?

— Не знаю, чем это объяснить. Потому что ни в одной европейской стране ни один обыватель не терпел бы такого обхождения. Мне безумно больно наблюдать, когда, например, крымчане ноют и жалуются на засилье татар и украинского языка, но при этом не способны на какой-то поступок, чтобы изменить ситуацию. Такая же ситуация в Днепре, Харькове и Луганске. Люди не готовы, хотя власть фантомна, призрачна. Но и у меня нет моральных сил заниматься в родном Харькове сопротивлением, бегать сшибать памятные знаки УПА, поднимать кого-то на борьбу. Я просто уехал в страну, в которой мне комфортно.

— То есть, вы не хотите вернуться жить в Украину?

— Мне безумно за нее больно. Это прекрасный славянский мир, очень интересный, очень умный и гораздо более добрый, чем Россия. Если бы это была русская Украина, то это был бы достаточно комфортный и интересный мир. Я люблю его за поэтичность и литературное богатство. Из него можно было бы вытаскивать много историй. В данном случае я говорю о своей родной Слобожанщине. Мне обидно, что меня из нее вынули. Я уже не найду того, что было, потому что этот мир вытоптали эти националистические орды. Я хотел бы, конечно, чтобы юго-восток был с Россией, но с какой-то дистанцией, может быть, в виде автономии.

— Почему?

— Просто потому, что олигархическую душу в России, которая живет только деньгами, еще никто не отменял. К сожалению, нынешний русский реванш строится на достаточно ущербной и уродливой платформе, на бывшем ельцинском режиме, с ельцинскими чиновниками, которых нельзя до сих пор выкорчевать, с очень тяжелым состоянием в культуре, чудовищном. Оценить последнее, и вообще всю эту пошлость, можно, смотря российское телевидение, первый и второй каналы. Поскольку этот базис очень нездоров, Бог знает, что может случиться с Россией. Меня волнует ситуация в славянском мире. Я хочу, чтобы был создан славянский мир, который максимально оградил бы себя от Америки, от Запада, которые, безусловно, нам враги. И не потому, что они плохие, а мы лучше. Мы просто разные, несовместимые культуры. Раньше, когда западные европейцы приходили к нам с оружием, они пытались нас уничтожить. Будет ли сейчас как-то по-другому? Нет, не будет.

— А ваше отношение к Путину и Медведеву?

— Это достаточно сложные фигуры уродливого политического дерева России, которое посажено Ельциным. Бог знает, что у них в головах по-настоящему. Эти люди уже никогда не произнесут искренние слова. Они фатально зависимы от финансовых структур, о которых мы никогда не узнаем. В тот момент, когда они что-то делают на пользу России, одновременно совершают какую-то другую акцию, которая все эти положительные моменты отменяет.

ПАСТЕРНАКА ЧИТАЛ, НО... Михаил Елизаров родился в Ивано-Франковске в 1973 году. Позже семья переехала в Харьков. Закончил Харьковский университет, по специальности филолог. С 2001-го по 2007 г. жил в Берлине. После переехал в Москву. Его первый роман Pasternak (2003) вызвал скандал в либеральной прессе. Автора обвиняли в православном фундаментализме, антидемократизме и русско-советском империализме. В 2007 году вышел в свет роман "Библиотекарь", за который автор получил самую престижную литературную премию России "Русского буккера". Фабула романа — прозападные и православные тайные общества ("библиотеки") ведут борьбу друг с другом за книги советского писателя Громова, которые оказываются магическими. Их нужно определенным образом прочитать, после чего появляются сверхчеловеческие способности.